Молчаливо-красноречивый дуэт
газета «Время» N788 за 16 марта 2012 года
http://timeua.info/160312/56569.html
Александр Анничев
В «Театре на Жуках» свет софитов увидел спектакль «Доротея», поставленный режиссером Ольгой Терновой по повести «Барьер» болгарского писателя Павла Вежинова (драматургическая версия Дмитрия Тернового).
Повесть, впервые изданная в 1976 году, переводилась на многие языки, в бывшем СССР её тираж превысил 500000 экземпляров. По тексту «Барьера» был создан киносценарий и снят художественный фильм с участием Иннокентия Смоктуновского и Вани Цветковой в главных ролях. Полуфантастический сюжет Вежинова лег в основу нескольких пьес разных авторов, по которым ставились театральные спектакли, хорошо принимаемые зрителями начала 1980-х годов.
В повести рассказывается о композиторе Антонии. В трудный период жизни Антоний встречает необычную девушку по имени Доротея, пережившую глубокую психологическую травму. По мере знакомства Доротея становится приятным собеседником и близким другом Антония, пока не выясняется, что она может летать…
До примитива банальный сюжет никак не вписывается в реалии наших современников. По таким «нафталиновым» выкройкам за сорок лет их существования было скроено огромное количество сентиментальных песен и «саванов-пьес», да таких, что с трудом верилось, будто сценический вариант супругов Терновых сможет выудить новую, актуальную для нашего восприятия концепцию.
Увиденное действо превзошло ожидания. Пространственное решение спектакля выстроено лаконично, но при этом объемно и выразительно по набору театральных средств, использованных для его сценического воплощения. Спектакль поражает скоординированностью всех основных составляющих — сценографии, музыки и пластики, которой отведена особая роль, так как ни Антоний (Александр Тимченко), ни Доротея (Анна Шеховцова) на протяжении всего времени не произносят ни единого слова.
За безмолвных героев размышляют радиоголоса (язык не поворачивается назвать это фонограммой), интонационно разработанные режиссером так, будто герои обладают неким телепатическим даром понимать друг друга мысленно. Почему не иначе? Да потому, что в мыслях мы откровенны и не способны обманывать себя. В мыслях слова становятся символами, мы не подыскиваем их и не окрашиваем удобной для окружающих интонацией. Не случайно в свое время Федор Тютчев изрек: «Любовники, безумцы и поэты из одного воображенья слиты». Безмолвное воображение стало самым большим достоинством этого спектакля, потому что, следуя за крылатым выражением: «Мысль изреченная есть ложь», режиссер очень точно распределил важные эмоциональные акценты в композиционной канве сценического сюжета, не оставив в нем места для лжи. Сложный театральный прием отказа от правдоподобия чувств и конкретизации обстоятельств, как правило, приводит к имитации конфликтных ситуаций, то есть к их формальной демонстрации. Но есть особый прием, когда возникает именно такая необходимость. Сковывая артиста отсутствием привычных сценических приспособлений, автор спектакля выводит его на уровень беспомощного повиновения своему замыслу, а музыка и «закадровый» текст не дают исполнителю возможности воспользоваться приемом импровизационной свободы.
Такой метод называется сугубо постановочным, а сам постановщик становится для исполнителя настоящим творческим инквизитором. Однако это не означает, что перед зрителями должны появляться бесчувственные зомби и считать на сцене шаги, для того чтобы занять нужную мизансцену. Пластическая свобода в данном случае не имеет ограничений и может эмоционально обогащаться от спектакля к спектаклю благодаря безграничным возможностям актерской техники.
Как же быть с психологией, спросите вы? А вот тут мы с вами должны определиться, что для данного сценического прочтения важнее — психология или философия. Раздумывая, приходим к выводу, что в этом режиссерско-постановочном варианте важнее философское осмысливание мистического сюжета, что в свою очередь не исключает и ясного прочтения психофизиологических причин, кои приводят нас к творческому замыслу и писателя, и драматурга, и режиссера-постановщика. В данном случае важную роль играют мера, вкус и интеллект литературно-драматургической триады. К чести Ольги Терновой, в спектакле все перечисленные достоинства соблюдены и весьма выразительно передаются через взаимоотношения двух театрально-обаятельных исполнителей.
Александр Тимченко и Анна Шеховцова не являются лишь выразителями поставленных режиссером задач. Это думающие и вызывающие к себе интерес личности из разных, но очень близких друг другу миров. В сознании Доротеи звучит еще не написанная Антонием музыка, а Антоний мысленно совершает полеты над городом. Они живут, пока обстоятельства позволяют им любить друг друга.